Часто считается, что французы обладают сверхъестественной способностью брать сны и плавно воплощать их в реальность, одновременно эфемерную и недвусмысленную, создавая медитации о телесности и о том, насколько она может быть элегантной и искусной, исторически связанные с цирковым искусством, а теперь – с впечатляющей гармонией танца и театра в исполнении хореографа из Гренобля и бывшего акробата Йоанна Буржуа. В работах Буржуа взаимоотношения тела и пространства, в котором оно обитает, ощущаются одновременно невесомыми и сюрреалистичными, погружая нас в состояние, подобное сновидению, но при этом внимательное к окружающей среде и её противоборствующим энергиям. Насколько нас завораживает захватывающий дух балетный феномен, который ставит и исполняет Буржуа, настолько же мы причастны к постоянному поиску жизни, заложенному в самом спектакле, тому, что Буржуа называет «недостижимой точкой подвешенности», осознавая, что это путешествие не лишено риска, опасений и неизвестности.
В основе его повествования лежит игра с гравитацией, с которой он постоянно играет, бросая ей вызов и бросая ей вызов, но также эксплуатируя и принимая её. Здесь Йоанн Буржуа заставляет нас переосмыслить, как наше окружение манипулирует нашими телами, как бы мы ни пытались на него повлиять, слабо или убедительно. В этом ярком произведении о жизни Буржуа грациозно и элегантно поднимается по лестнице, но падает со ступенек на батут внизу, который, в свою очередь, мягко возвращает его обратно на ступени, то ниже, то выше, с которых он упал. Падая, он словно парит в воздухе, а оказавшись на ступенях, движется расслабленно, словно каждое падение неизбежно, а не травматично. Эту беззаботность можно интерпретировать как тщетный или меланхоличный взгляд на жизнь, когда мы сталкиваемся с осмысленностью сохранения вертикального положения и одновременно с неизбежной проблемой никогда не удержаться на высоте, как меморандум о пространстве, времени и человеческой природе. В «Механике истории» в Пантеоне Йоанн развивает ту же тему, но добавляет к спектаклю больше танцоров-мужчин, соревнуясь за то, чтобы добраться до вершины лестницы с более взвешенной критикой сильных и слабых, одно воплощение возвышенного на мгновение совмещается с другим в том, что называют «кинетическим эссе о номинальной настойчивости человека», проникнутом удивлением, глупостью и случайностью.
Названный газетой New York Times «драматургом физики», живое искусство Йоанна Буржуа особенно динамично и сенсационно телесно в «Тот, кто падает » – уникальном, вызывающем благоговение театре движения, наложенном на усиление скорости и звука. Здесь шесть артистов драматизируют метафору мира, выходящего из-под контроля, в то время как платформа, на которой они стоят, подвешенная к потолку, колеблется и вращается, иногда мягко, иногда с силой, заставляя их наклоняться, зависать, сходиться и разваливаться в танце напряжения и сомнения. Это игриво, но есть ощущение, что в игре есть нечто более угрожающее – судьба танцоров отдана воле техников, которые управляют сценой, или богам, если платформа – метафора Земли, или движения танцоров способствуют их собственной нестабильности, поскольку мы можем играть роль в разрушении нашей собственной планеты? По мере развития танца мы узнаём, что только работая сообща, танцоры могут поддерживать равновесие – искусно выраженную философию человечества, которую один рецензент назвал «необычайным аттракционом калейдоскопических масштабов, исполненным с изысканным изяществом и достоинством». Объединяя цирковое мастерство с физическим театром и танцем, Буржуа открывает нам мир технически впечатляющими и обоснованно рискованными представлениями, заявлением о «человечестве в миниатюре», позволяющим нам переосмыслить наше отношение к окружающему миру новыми, изысканными и, в конечном счёте, прекрасными способами, воплощающими мечты в реальность.
January 2024
